Я ее геройствую, и не рискую, я не Матросов и не человек с ружьем, хотя за многое я жизнь отдам! Чужую, и это многое – чужое. Не моё.
Я журавля не трону в небе, синицу выпущу из рук, поскольку мне всего важнее поймать противных этих мух.
Представлю, что я - Эверест, иль буду Марианской впадиной, И мне хоть Данте, хоть Дантес, и гении, что гениталии.
Хлеба и зрелищ хотелось плебсу. Не меняются смыслы, - меняются вывески. Хавает пипл свой круг интересов: «Честные выборы» и «голые сиськи».
До пошлости великой снизойти! Такой исход бывает нужен. И быть пошлее пошлости других… Но в том и пошлость – вы других не хуже.
У Бога я на небе не был, (скорее и не буду никогда), но почему-то все живущие на небе (иль под небом?) два раза в день краснеют от стыда.
Есть много причин ловить звезду, есть много мужчин со звездой во лбу, я упрусь в зеркала и у них спрошу: я вижу то, что хочу? или то, что могу?
Бриз, пассат, ураган и сквозняк то ласкают, то рушат, то дразнятся. Всемогущи ветра, да вот только никак им не вдунуть флюгеру в задницу.
В других мы видим то, что видеть можем, все остальное видят остальные. Поэтому любовь слепа. И всё же не нужен почему-то поводырь ей.
Вопрос издалека с намеком: - Ну? Ну, отошел слегка, ну, подмигнул, ребром поставил, вышло боком.
