Песни

- Я пойду под венец,
надену белое платье.
Это счастливый конец
иль бесконечное счастье?

- Я пойду под венец
и стану кому-то мужем.
Это ужасный конец
иль бесконечный ужас?

Музыка на "Народную электрическую" Виктора Байрака.

Не любите, девки, теоретиков,
И вандамов не любите, девки.
Ой, полюбите вы зубного техника,
Пока он не видел ваши слепки.

У него работа все с моделями,
Он чего-то им все подливает.
Он из гипса слепит Галатею,
И она, конечно, оживает.

Светит впереди вам даль манящая,
Плюсы есть свои у трудоголиков:
У него машинка есть жужжащая,
А еще вибратор в виде столика.

У него все: съемные – несъемные,
Только, девки, вам не стоит злиться,
Углубитесь вы в имплантологию,
Чтоб к нему навечно прикрутиться.

Ой, не любите, девки, теоретиков,
И вандамов не любите, девки,
А полюбите вы зубного техника,
Пока он не видел ваши слепки.

Я могу выдать ритм, словно DJ,
Еще не рэп, но уже почти джаз,
но откуда звучит этот романс-
послушай, ямщик, не гони лошадей.

Я могу поменять коня на HARLEY
и стать настоящим American boy,
но шепчет внутри какая-то кровь:
послушай, ямщик, не гони лошадей.

Эй! дружище, со мною чашу испей,
и подвинься, сядем на козлы вдвоем,
чтобы упиться быстрой ездой,
ямщик, я плачу, гони лошадей.

Гони до трактира, словно жокей,
мы закончим дуэтом свой бешеный кросс,
кондуктора песней - «Постой, паровоз»
и романсом - «Ямщик, не гони лошадей».

Шуршала осенью листва,
горели пламенем Отчизны,
поэты рылись в смысле жизни,
а получали 42.

Кто выжил помнили едва,
каков вопрос и все такое.
Мы наш, мы новый мир построим,
где 6х9 - 42.

все будет только пользы для
философов и психиатров,
и будут новые эскадры,
чтоб 42 начать с нуля.

Топчу-рублю траву-дрова
в отдельно взятом огороде,
капитализм построен вроде.
Москва 2042.

О, Мишель, о, Мишель, о Мишель!
Ты поверь Васюки не Марсель,
у нас тоже бордель,
хоть кабак не мотель -
карусель, о, Мишель, карусель.

О, Мишель, о, Мишель, о, Мишель
в магазине дешевый портвейн,
это пусть не "Шанель"
и "Тройной" не коктейль,
карусель, о, Мишель, карусель.

Канитель, канитель, канитель
эта кухня как бой в Ля Рошель,
карамель для гостей,
с бигудями в постель
карусель, о, Мишель, карусель.

О, Мишель, о, Мишель, о, Мишель,
назови ты меня "мадмуазель"
муж не ловит мышей,
ведь алкаш - не кобель,
вот взашей бы его, о, Мишель.

О, Мишель, о, Мишель, о, Мишель,
слышишь, где-то поет соловей,
вот бы он до зари
звучал в де Пари
се ля ви, о, Мишель, се ля ви.

Причастные: Курт Воннегут, The Beatles, В. Пелевин.

Ходят дети
по планете,
Ищут дети
На халяву…

Неужто еще верить в слова,
Припев отлажен, всё ла-ла-ла
Кумиры отцов шагай-валяй
Вот Revolution №9.

Ищут wow,
Могут wow,
Ходят дети –
Wow wow.

Wow! Крестовый поход детей,
Для них игра с запасом смертей,
Но wow-крутыми им не стать
На уровне Бойня №5.

Ходят дети
по планете,
Ищут дети
На халяву…

А на холме сидит чудак,
Этот чудак все сделал не так,
Но дети идут и дети отыщут
Радиохолм с номером тыща.

Ходят дети
по планете,
Ищут дети
На халяву…

Ходим-бродим
недолюбы,
недолюди,
ходим-бродим

от привычных переборов
до статичных перепутий.

Ходим-бродим
себяфилы,
себяфобы,
ходим-бродим

от желанного «могли бы»
до жеманного «еще бы».

Маски-мысли
на лице,
под лицом
и подлецами

называемся не мы ведь,
что должно быть, то не с нами.

Растопыриваю
перья,
я - такой же,
значит первый!

над руинами империй -
Бог под маскою безверья.

Я плету фиолетовый джаз
из немого синего слова,
из размазанных красных фраз,
из обещанных песен и крова.

И держат меня две большие волны -
это страх перед внешним
и подачки внутри страны,
и, плывя наугад, нет смысла быть первым.
но я чувствую - что я видел во взгляде Эшера.

Я пишу HMR
на каждой встречной стене,
но что это бог иль пророк,
или латка на старой дыре.

И держат меня две большие волны -
это страх перед шумом
и боязнь тишины внутри,
но что-то должно случиться с небом,
когда толпа жаждет только зрелищ и хлеба.

Я смотрю по движенью вперед,
но глаза мои сидят сзади,
тридцать третий спрятанный год
виден лучше, чем бог на параде.

И держит меня фиолетовый джаз
близоруких снов
дальнозоркий фарс для нас.
Но что это там лежит вдалеке
мне кажется это мой след на белом песке.

Я плету фиолетовый джаз.

- У меня пропала удача,
убежала как простыня.

- Заходи. Посидим и поплачем,
потому что, такая ж фигня.

- Мужики одни негодяи,
да и те не любят меня.

- Заходи. Посидим и помечтаем,
потому что, такая ж фигня.

- А доход стал неосязаем,
и в кармане нет ни копья.

- Заходи. И пойдем загуляем,
потому что, такая ж фигня.

- От работы падают кони,
от работы падаю я.

- Заходи. Посидим и поноем,
потому что, такая ж фигня.

- День такой, что точно взвою.

- Ночь такая – бессонная ночь.

- Заходи, но с этой фигнею –
Я не смогу чем-то помочь.

Я танцующий монарх от зари до зари,
и мне смотрит жадно в рот,
в поисках спасенья, в поисках любви
мой великий народ.

И я должен повергнуть в пух и прах
всех врагов земли,
верьте мне, я танцующий монарх,
во имя святой любви!

Я сегодня казню любимого пажа -
он слишком близок к столу,
я уверен в том, что народ мой скажет:
"Это там видней наверху"

Отчего же тогда так полны
страхом глаза твои?
Смерть в мирное время, пир во время чумы -
верь мне во имя любви!

И что же ты стал, не сделав шаг,
Гадаешь ”быть иль не быть“,
бессилие сомнений растанцуй монарх
во имя святой любви!

Там
за пятым углом наливают в стакан,
где уж нам дуракам,
сидеть за столом.

Там
за пятым углом кто-то ставит капкан,
где уж нам дуракам,
промышлять под мостом.

Там
за пятым углом считают валюту
и выглядят круто,
а мы ни при чем.

Там
за пятым углом политический план,
где уж нам дуракам,
рваться на трон.

Там
за пятым углом гибнет в постелях
вендиспансеров
сексгарнизон.

Там
за пятым углом изучают ислам,
где уж нам дуракам,
хвастать умом.

И
откуда мне знать,
почему я пою
в своем пятом углу,
дайте же знак
мне дураку.

Так что ж ты хочешь от меня,
когда я сам не знаю кто?
Я просто вышел и гулял,
как тот облезлый в марте кот.

А на дворе давно июль,
все сроки вышли, теребя
одну немыслимую дурь:
Чего ж хочу я от тебя?

Так что же ты во мне нашла?
Я сам себя не смог найти,
я просто вышел подышать
и не вернулся на круги...

Зато квадраты бьют чело,
и это право же смешно,
что у квадрата за углом
узнаю, что в тебе нашел.

Так что ж ты хочешь от меня,
поскольку нечего мне дать?
Что плохо или хорошо
никак не смог я разобрать.

С того желанья под откос
давно пустил я и не зря,
остался лишь один вопрос:
Чего ж хочу я от тебя?

Так что ж ты хочешь от меня...?

Судачим допоздна,
рядим до глубины
о качестве ВИНА,
наличии ВИНЫ.

Среди вещей иных,
взаимосвязь проста:
наличия ВИНЫ
с наличием ВИНА.

Не выпить их до дна
из бочек суеты:
количество ВИНА
с количеством ВИНЫ.

И в шелесте травы,
и в отблеске звезды
с виной пойду на ВЫ,
с вином пойду на ТЫ.

Пишите, друзья, сие безопасно,
нам предки велели марать бересту,
не бойтесь назвать зеленое красным,
от этого рейтинг и райдер растут.

Пишите, друзья, сие безопасно,
никто ведь словам не верит давно,
дошел репортаж до уровня сказки,
наука стрижет словами бабло.

Лети моя песенка, песенка, песенка.
Песня, которой не верит никто.

Скачите, друзья, по древу мысью,
пишите романы, посты в соцсетях,
слова нам даны - скрывать свои мысли,
и в первую очередь от себя.

Споемте, друзья, и выпьем без меры,
Не важно, что утром болит голова.
А пряники все раздаются по вере,
а правда? А правда - только слова.

Лети моя песенка, песенка, песенка.
Песня, которой не верит никто.

Не верьте поэтам, смотрите «про это»,
не верите в это - смотрите про то,
как дед Пихто не любит поэтов,
а поэты не любят деда Пихто.

Ругайте друг друга, слов крепких так много,
влетят в одно ухо – сбегут насовсем.
Но только лишь лесть бывает способна
слова проявить во всей красе.

Лети моя песенка, песенка, песенка.
Песня, которой не верю я сам.

И сознанием нас не обидели,
и глупее предков не стали.
Смотри –
океан мыслителей,
только мыслящих
не хватает.

Проще, чем осенью листья,
«Душа» с языков слетает,
Она то поет, то томится,
но душевности
не прибавляет.

И в нашем «добре» пользы –
не больше, чем в сахаре – соли.
Мы, «добро-желатели» и «добро-вольцы»,
всего-то желаем –
воли.

Мы кой-чему научились,
но по-прежнему жаждем чуда.
Очередной сценарий второго Мессии.
Кто сыграет
второго Иуду?

И в этих сентенциях - те же изъяны –
умный я и они тупицы.
Примеряю маску «Монтеня-Хайяма»
на себя
не на третьи лица.

Рядом с дирижером ты забей мне место,
чтобы слушать соло для козла с оркестром.

Ты забей мне место рядом с микрофоном,
я исполню пьесы для слона и хора.

С дамой той чудесной ты забей мне место,
буду слушать песни для козы с оркестром.

И поближе к сексу, от любви подальше,
чтоб не слышать фальши Мендельсона марша.

И поближе к кухне ты забей мне место,
чтоб отдаться фуге для кастрюль и теста.

Дальше от начальства ты забей мне место,
чтоб не слышать вальса ударных без оркестра.

Да еще бы место - в омут с головою,
поп сыграет мессу для себя с Балдою.

Позовите Герца, старенького Герца,
он споет вам самое изысканное скерцо.

Да к себе поближе, да с тобою рядом,
чтобы лучше слышать Лунную сонату.

И два метра места под плитой надгробной,
так играй оркестр танго и фокстроты.

Кто ж то место знает? Кто же его видел?
Нам еще сыграет гражданин Свиридов.

Снова утро. Снова внезапные будни.
Ветрено. Серо. Угрюмо.
И бредут по дорогам костюмы,
а в костюмах спящие люди.

Любоваться бы чувством рассвета,
а не тупо смотреть под ноги?
Но летят стреноженно кони,
на которых пальто надето.

И потом у станка и мартена
тело сменит одежду на робу
и попросится внутриутробно:
«Разбуди, когда кончится смена».

Кто-то делит ночь с вдовою,
кто-то спит с родной женою,
или просто сам с собою
выдает безумный твист,
я ж без племени и рода,
но в порыве благородном
объявляю всенародно
сексуальный терроризм.

Не пугайтеся кокетки,
не волнуйтеся брюнетки,
и не тратьте свои клетки,
уберите томный взгляд,
мне представьте, он наскучил,
мне нужна постель получше,
где звезду героя вручат,
ну, а, может, быть вручат.

И прожить легко на свете
с суммой N рублей в конверте,
я представьте и поверьте
в этом деле первый спец.
Пусть невеста с дряблым телом,
здесь совсем не в этом дело,
важно, чтоб любовь имела
две-три дюжины колец.

Чтобы дачку и квартиру,
и погончики к мундиру,
пусть проявит свою силу,
сексуальный терроризм,
ну и что, что я безродный,
но в постели благородной
мне дадут значок " народный
и заслуженный артист ".

Музыка Олег Волос

Представь, очистится земля
от лжесвятых и от паскуд.
Мой друг, не спрашивай: когда?
Когда-нибудь, когда-нибудь.

И Вифлеемская звезда
волхвов опять потянет в путь.
Не вопрошай меня когда?
Когда-нибудь, когда-нибудь.

До слез всех вдов и матерей,
возможно, боги снизойдут
в земле князей и кобзарей.
Да, снизойдут, когда-нибудь.

Ты ждешь простой ответ: когда?
Я все пытаюсь улизнуть:
Наверно да, возможно да…
Когда-нибудь, когда-нибудь.

Но безразличен мир мирской
там звезды вешают на грудь.
Вложи звезду в ее ладонь
Когда-нибудь, когда-нибудь.

Плети паутину
с материнской заботой
стели ее мягко
в залах и спальнях

внукам и детям
платком оренбургским
прозрачней, чем песня
легче, чем воздух

для путников смелых
костром среди ночи
для дальних и близких
шалью пуховой

для мух нечистотных
для кровососущих
мотыльков беззаботных
сладкой дремотой

из «перестарались»
из «недосказали»
из лески и лести
стали и славы

плети паутину
с материнским инстинктом
стели ее мягко
пусть помнят о жизни

Где-то есть люди, по которым плачут дамы,
Где-то есть дамы, по которым сохнут люди,
они строят планы, но с меня не убудет
от того, что мне до них совершенно нет дела.

Где-то есть грабли, которые стреляют,
и те, кто стреляет в тех, кто с граблями,
мой лоб сверкает своими синяками,
я не спец по граблям, у меня есть лопата.

Мой друг продумал всё на годы вперед,
забил кладовую на случай дождя,
он звонил "01", он звонил "02",
он позвонит "03", но не выключит газ.

И может возможно превозмочь невозможность,
или поверить в слепую случайность,
это так просто и это так сложно -
чтобы мне до всего не было дела.

В искусстве искушать - есть искусней меня,
в искусстве искушаться - я такой же, как все,
я сяду на обед в дешевом кафе
и буду жрать то, до чего мне нет дела.

Не навреди! - Мы знаем точно,
все в круге вертится порочном,
но даже шествуя парадом,
мы вечно будем одиноки,
чтоб не вредить тому, кто рядом.

Не обмани! - Призыв без толка,
ведь люди все друг другу волки
или друзья? Когда столкнутся.
Мы лучше будем одиноки, -
не обмануть, не обмануться.

И не убей! - Уж это точно -
раскольниковский круг порочен, -
скорей безумного мытарства,
нам не пропасть по одиночке, -
нас в стадо гонят государства.

Не измени! - Не обещаем,
посуду бьем, сидим за чаем,
и жалуемся: все безвкусно.
Так одиночество бывает
щитом от проявлений чувства.

То ли от загара, то ли от мороза,
то ли от угара, то ли от невроза,
то ли от очень быстрого кросса
что-то случилось с цветом носа.

То ли кто укусил, то ли мошка влетела,
то ли чешется нос к известному делу,
то ли сегодня похмельное утро,
то ли меня одолела простуда.

И вроде не спал в свекольном салате,
и вроде бы нос не в губной помаде,
и вроде не совал в дела чужие,
и вроде по нему вчера не били.

И вот он вопрос, но нету ответа,
почему для прыща места лучше нету.
Но говорят, что это примета,
так пойте носы красного цвета.

Не мешайте мне, я занят,
важным делом поглощен,
занят делом филигранным,
а не чем-то там еще.

Ни на что не отвлекаюсь,
потому что я сейчас
то есть прям сейчас влюбляюсь,
прям сейчас влюбляюсь в вас,

Не мешайте мне я занят,
я сейчас влюбляюсь в вас.

Не спешите. Безвозвратно
я сейчас влюбляюсь в вас.

Все готов открыть вам душу
Я уже влюбился в вас.

На все вопросы не ответить,
их многогранность не понять нам:

- что думает проказник ветер
об этой деве в легком платье?

- что дева думает о ветре,
когда он платье раздувает?

- что в мыслях платья безответно
молчит и в облаках летает?

Мы бы жили с милкой в шалаше,
сладили б уют несложный,
а ночью говорили о душе,
да только нам понты дороже.

А сутра по лужам босиком,
шлепать никогда нам не наскучит.
Так бы жизнь и шла, но дело в том, -
нужны нам сапоги от Гучи.

Мы б в реке купались нагишом,
в солнце, растворяясь бесцеремонно,
но в один момент вспомнили о том,
что в теле не хватает силикона.

Телефону год – так целая беда,
шубу третий год носить не смею,
потому что знаю: никогда,
никогда понты не устареют.

Конечно Любовь ворвется в жизнь,
зови ее - не зови.
Но ты за соломинку не держись
в надежде
не пой о Любви.

Смотри, как Смерть нам подают
в паузах между едой,
Но я не желаю накаркать беду
в сюжете
о Смерти не пой.

Сегодня Война стоит на часах,
я тоже кричал ей: "Нет!"
Но мы постовые в диванных войсках
на фронте
не пой о Войне.

И даже дружба - стереотип, -
разбились на "свой" и "чужой".
Не могу сказать: ни прощай, ни прости
но всуе
о Дружбе не пой.

Все уже было с нами
и будет стократ -
кому-то разбрасывать камни,
и снова их собирать.

Господин Явлинский
поет на английском
и именем твоим печатает списки.

Змей в Эдеме,
сидя на древе,
плотью твоей искушает Еву.

Для сэра Ньютона
мы откроем законы,
что падает масса не далее кроны.

Все, что могу, отдам для тебя,
вот только не могу уберечь от червя,
я стала бы клювом, стала бы дустом,
чтоб ты было красивым, ты было вкусным.

Даже Рим не вечен,
и гусь кончит печкой,
а ты будешь в нем, заменяя печень.

Матрос в стельку пьяный
станцует твое танго,
чтоб стало молодильным ты отцу Ивана.

Всё, что смогу, отдам для тебя,
вот только не могу - уберечь от червя,
набирайся силы и жирным шрифтом
наше имя напишут на банке с повидлом...

Когда струна
не строит в ЛЯ,
мне это НА…
И вся страна
поет любя
большое НА…

Смотрю,
Как из-
под валуна
течет струя.
К чему мне это?
Это НА…,
скажу без ля.

И это кто?
Мне ни к чему.
Я сам никто.
Пусть даже конь
в моем пальто,
но мне то ПО…

Роль холуя
могу вполне,
могу сполна
играть.
Опять же НА…
НАчать от «А»,
закончить «Б»
без «ЯТЬ».

В одном строю
шагать
«раз, два…
…молчать…
…твою…».
Во все нырну
до дна,
скажу:
сказать,
но только НА…
но только НЕ
люблю.

Горячая жидкость в венах играет,
питайся хоть чаем, питайся хоть спиртом,
у вас в жилах кровь течет голубая,
но это, увы, не понятно вампирам.

А мода меняет свои измеренья,
а нравы меняют координаты,
горд он своим голубым поведеньем,
но это, увы, козе не понятно.

Я ультрамарин и белила смешаю -
от синих глубин до белого неба,
у каждого есть мечта голубая,
понятно ежу- какое мне дело.

Какая белая дама на черном коне,
Какая черная дама на белом коне,
Я хотел бы их видеть на зебре верхом -
Вдвоем.

Какое белое поле под черным слоном,
Какое черное поле под белым слоном,
Столкнуть бы их лбом на поле одном -
Вдвоем.

Какое Черное море и белый пароход,
Какое Белое море и черный пароход.
Пусть они бороздят Балатон иль Гурон-
Вдвоем.

К чему это все? Да так ни к чему.
Ни черный, ни белый я флаг не сошью,
Но мы встретим вдвоем стихию одну -
Весну.

Я летать не умею,
Но учусь, не скрою.
И почти научился,
Правда, вниз головою.

Денечек, другой,
А может недельку,
Я тогда полечу,
Как вчера со ступенек.

Ты зря мне не веришь,
Полеты не чудо.
Я почти уж летаю
С ближайшего дуба.

Поверь, даже кляча
Взлетает Пегасом.
Мы с ним налетались
Пока по финансам.

Осталось немного –
Занятие, пара.
Смотри, я лечу!
Уже под фанфары!

Облака растворились
В голосе девы:
«Летай же, мой милый,
Я уже залетела».

Стрекотал кузнец зеленый на зеленом на лугу
про зеленую невесту и зеленую тоску.
На зеленом, на песочке да зеленая вода -
то на нашем бережочке, ой, вода да зацвела.

Какое все зеленое,
какое все красивое,
зеленое, зеленое
уму и сердцу милое.
В твои глаза зеленые
до головокружения
смотрел бы я как в озеро
на мира отражение.

Разрисует мать зеленкой от ветрянки малыша,
а у нас тоской зеленой разрисована душа,
что молодо - то зелено, хотя возможно - но,
что оттого, что молодо в душе не зелено.

Какое все зеленое,
какое все красивое,
зеленое, зеленое -
уму и сердцу милое.
По маленькой, по маленькой
налей, налей, налей,
мы посидели славненько
с тобой зеленый змей.

Вступить в партию «зеленых», ну а с них ни дать, ни взять,
стричь купоны не газоны, а зеленых не видать.
Ни укропа, ни петрушки, и ни хрена, ни хрена.
Коль от пяток до макушки все зеленая тоска.

Какая ж ты зеленая,
какая ж ты красивая,
зеленая, зеленая,
уму и сердцу милая.
Ты на глаза зеленые надень очки зеленые,
чтобы круги зеленые казались просто тенями
и платье то зеленое, когда пойдешь аллеями,
тебя поймут зеленые зеленые деревия.

В каждой коже вжиться можно,
в каждой роже можно жить,
все же рожи не похожи
как на пирожки коржи.

Каждой жабе дать по луже,
каждому ежу - ужа
а жирафу ужин нужен,
мужу как нужна жена.

Каждой ржавчине железо
каждой Жучке бы Жука,
мажордому нужен жезл,
каждой рыжей - мужика.

Массажисту жир подкожный
выжиманием отжать,
женщинам ужимки можно
как жаркое Жоре жрать.

Мажем, режем, жнем, рожаем
рожь, режим, инжир и жир,
каждой роже подражаем,
но словно жук, жужжим, жужжим.

И когда пижонский фьюжн
залажаем в G мажор
никому никто не нужен,
ежли жмель не жалит в жо...

Если на кухне
поставлен начальником.
Оглянись. Сам воды не вари.
Видишь вокруг котелки есть
да чайники.
Только чайники
да котелки.

Я же на кухне
работаю чайником.
Всё огонь
да вода –
стихии мои.
Жаль, что вокруг
котелки да начальники,
всё начальники
да котелки.

В кого дети пойдут - наука,
которую знает всякий,
если мать отца зовет - Бука,
он ее, не иначе, как - Бяка.

И смотря на небо без страха,
уже подрастают внуки –
по отцу они будут – Бляха,
а по матери значатся – Муха.

«Ох, уж мне эти потомки…» -
наш дворник ворчит усталый,
он по паспорту будет Ёлкин,
мы кличем по отчеству – Палыч!

По секрету он как-то признался,
что стремился в словесные выси,
но сидел на Парнасе - Накось,
а на спуске, в засаде ждал - Выкусь.

Бяки-Буки – не повод для грусти,
вот Палыч хлебнет для духа,
и споет под метлу: Муси-Пуси,
Муси-Пуси – все!…

Вот Океан, родивший клетку
сине-зеленую, а далее яйцо,
чтобы потомки курицы – наседки
гордились человеческим лицом.

Аллеи сада, круги ада
надумали и слили в один чан,
сегодня в нем на первое Бен Ладен
и прочьи безобразья мусульман.
Не разобрать их без ста грамм,

так выпьем же соседка,
чтоб завтра мы всосали Океан,
тот, что родил когда-то клетку.

Ось тела - вертикаль,
а руки - горизонты,
в системе плоскостей Декарта,
гвоздям в запястьях
выглядеть - продольно.
Вот ось на ось,
как кость на кость,
где точка О сольется с телом,
неужто центра не нашлось
другого, для нее -
Вселенной?
Определивши east и west
/ как будто "крест ", побитый "пикой "/
сплетеньем тез и антитез,
но не дарящего посылкой.

Философ смотрит на Восток,
технарь на Запад строит глазки,
а посредине я
и лукоморский кот,
по кругу - то поем,
а то читаем сказки.

А в голове звенит Зенит,
к Надиру тянет печень -
какой болван соединил
великое
с земной предтечью?

И правым быть,
чтоб вправо взять
/не "правым", а аполитичным/,
и через левое плечо плевать
в того, кто там стоит -
несимпатичный.

Стрелой дорога режет даль
вперед до горизонта,
а впереди опять февраль,
а может май.
Какого года?
Ведь каждая прямая - круг,
но так удобно мыслить прямо:
вот зло с добром;
вот враг, вот друг,
вот правильно, а вот с изъяном.

Чтоб поменять на минус плюс,
на голову я стал.
Нашлись на то причины.
У физиков давно конфуз -
X, Y, Z - асимметричны.

P. S.

Горизонтальность губ и вертикальность
/ здесь и далее мелким шрифтом /
соединяет продольная сексуальность.
Но если хочешь - опусти постскриптум.

Накормили -
       сытого,
напоили
       пьяного,
вымыли
       умытого,
прожили -
        день заново,
рассмешить
        веселого
проявили рвение.
Что бы сделать нового?
Скучаем?
       Без сомнения.

Масло было масляным,
зайцы только зайками,
наплели напраслины,
голосуя лайками.

Мыслили цитатами.
Хаты - "хаты-с-крайностью".
Выбрали богатого -
честного, кристального.

Терпим, но не любится,
лепим всё горбатого.
Что у нас не сбудется -
мы ж не виноватые.

И шута шутейного
на экране жаждали.
Что бы сделать дельного?
Может пива, граждане?

Когда настанет час подсчитывать победы,
и от металла стонет праздничный мундир,
тихонечко, в углу, подобный приведенью,
среди гостей сидит победоносец Пирр.

Когда настанет час для жертвоприношений,
когда воздвигнут статуи капризнейшим богам,
тихонечко, в толпе, с неясным побужденьем,
паломник Герострат войдет учтиво в храм.

Когда костер согреет всех вокруг сидящих,
в чем славен и повинен изгнанник Прометей,
красавица Пандора, сев на пыльный ящик,
томима любопытством, чествует гостей.

Ходят ноги по дороге,
Иль дорога по ногам,
Я лежу, откинув ноги,
Почему же снюсь я вам.

Бежит речка по долине,
Иль долина по реке,
Что является причиной,
Что опять ты снишься мне?

Ты ушла в себя -
       но себя не нашла,
он вошел в тебя –
       но тебя там нет,
а то, что болит - неужто душа?
Мой друг ее купит за пару монет.

Ты бы вышла из себя -
       но тело любит уют,
он ушел от тебя -
       не первый ушел,
так возьми свою кровь, распишись вот тут,
мой друг в этом деле знает толк.

Мой друг бы уснул, да не может уснуть,
мой друг бы поел, да потерял аппетит,
хоть он циник, и скептик, и хитрый плут,
так что же тогда его тяготит?

Отдыхая от праздных дел,
Сея разумное, доброе, вечное,
по времени быстротечному
бороздою прошел, кто как сумел,
чтоб ростками сквозь годы рассечь его.

И посеяв ветра злак,
захотелось вырастить бурю,
что со временем всех разбудит,
но вырос просто нелепый сквозняк,
что так нудно и тошно дует.

И не ставя ребром вопрос,
как делить урожай поровну,
мы в новую борозду
сыпали весело соль на хвост,
которая вышла пеплом на голову.

И пустив невзрачный побег.
из прикрытия пышных тряпок,
возможно, кто-то станет плакать,
что мы сеяли белый снег,
а выросла просто нелепая слякоть.

Среди набитых общих фраз
и строк, что уши всем прогрызли,
чтоб отразить конкретность мысли,
живут слова в любом из нас.

Будь ты пропащий человек
или искуснейший мыслитель,
в цепи обычнейших событий,
одни слова в душе у всех.

Уверьте хоть весь белый свет
о том, что гимны все прекрасны,
но все слова уйдут напрасно,
коль в сердце им ответа нет.

Родившись вдруг из чьих-то уст,
и отразившись в судьбах наших,
слова из безвести пропавших
восстанут резонансом чувств.

В поисках мысли
в песках и мыле,
из пробеганных книг
и прочитанных милей
выросли вмиг,
воздушные замки
сами
о землю били.

Жалко.
Время упрямо -
впереди - гора, сзади - яма,
а веревка выдержит
долго едва ли
не более чем на час смотрим устало вдаль,
тем более, когда на себя столько взяли
враз.
Жаль?..

Но из дальних краев,
обгоняя время,
входят в дом добрые феи,
из несбыточных снов -
Вера, Надежда, Любовь.

ВЕРА.

Если бы я верил во все -
          я бы не взял в руки камень,
Если бы я не верил тебе -
           я бы не спел ни стиха,
но без особенной веры, мне предлагают исправить
то, что напутали с распятием Христа.

Если же ты поверишь во все -
           я влезу тебе на шею,
Если же ты не поверишь мне -
           ходить тебе днем со свечой,
Дайте же шею удобнее и подлиннее
или свечу, чтобы найти путь домой.

Меня создавали, веря в меня, -
           по образу и подобию,
Но мы вышли все разные и почему-то без нимба,
то ли создатель не верил в мою родословную,
то ли просто сглупил, создавая как-либо.

НАДЕЖДА.

Надеясь
на завтрашний день,
в сегодняшнем заблужденье,
день вчерашний бросает тень,
за которой не видно
Надежды.

Надеясь
на опыт вчера,
а сегодня на неизбежность,
завтра ты будешь врать,
что сегодня видел
Надежду.

Надеясь
на вечный экспромт
и вчерашней прикрывшись одеждой,
в завтра уходит паром
на тот берег, где нету
Надежды.

Надеясь...

ЛЮБОВЬ.

Играй, играй вечную роль
в открытом до нас театре абсурда
то ли древний инстинкт, то ли вечное чувство,
то ли все то, что зовется Любовь.

Пропой, пропой все ту же песнь,
она будет вечна, но не постоянна,
у вечных чувств такие изъяны,
как "пожизненный траур" и "кровная месть".

Читай, читай все тот же стих
о страдающем псе и брошенной суке,
никогда никому он не наскучит,
в нем вечное чувство и древний инстинкт,

Ваяй, ваяй все ту же плоть,
танцующий круп или алые губы,
огонь, вода и медные трубы
ее в силах разрушить, но не превозмочь.

В моей постели женщина очень хочет петь,
и ее нежная талия не имеет свойства толстеть,
я зажму ее левой, ударю правой,
ты, конечно же, знаешь -
     это гитара.

В моей постели женщина в белом во всем,
на ее мягком теле я на небе седьмом,
и она что-то шепчет мне тихо на ушко,
ты, конечно же, знаешь –
      это подушка.

В моей постели женщина изменяет всю ночь,
Вместе с первым сном моим уходит прочь,
и вот-вот улетит от меня не спеша,
ты, конечно же, знаешь –
     это душа.

Мы устали быть не Вами,
Вы устали быть не Нами.
О, какими бы перстами
жар из печи выгребали!

Вам мерещится быть Ими,
Нам тоскуется быть Вами.
О, какое было б имя,
9как бы Вы его читали!

Когда Я, да стал бы Ею,
а Она бы стала Мною,
то к себе б мы не посмели
не откликнуться любовью.

Если б Мы вдруг стали Вами,
если б Вы родились Нами, -
Хорошо! – бы мы сказали, -
где еще Вы не бывали.

А рубаха чья на теле,
Мы пока не разобрали.
Мы ж хотели быть не теми,
Теми, кто родился Нами.

Надо, братцы, много мне успеть,
Ох, судьба моя тому не рада,
Надо быть мне там, надо быть мне здесь,
И кругом всё надо, надо, надо.

(мини пьеса)
Действующие лица:
1. Валет пик – военный
2. Дама червей – любовь
3. Король бубновый – купец
4. Король крестовый - священник
5. Туз – "в законе" (неопределённой масти).

Открой мой словарь, как мало в нем слов,
в нем съехало то - куда тянет котов,

Какая-то сладкая пена
окутала целый мир,

Каравай, каравай
кого любишь, выбирай,
но на чужой каравай
рот ты не раскрывай.

Я бежал бы от..., я бежал бы за...,
от вчерашнего я, за завтрашним мной
я бежал бы из..., я бежал бы по...,
из себя, по себе, да за собой,

Вокруг нее май,
В душе ее февраль,